если вас грызет совесть, выбейте ей зубы. пусть она вас нежно обсасывает.
Снежная зима. Обстановка напоминает старое кладбище. Вокруг много высоких укрытых снегом елей. Среди них виднеются старые красиво избитые временем кресты. Хорошо утоптанные дорожки, в меру широкие. Погода ясная, тепло светит солнце, несмотря на самый пик зимнего сезона. Ослепительный блеск белизны заставляет прикрывать глаза, и воздух невыносимо свеж дурманящим запахом хвои и мороза. Не громко, но четко слышна музыка - это для души. В этот миг приемлемы только хоралы. Нет, они не звучат чересчур торжественно. Здесь и сейчас они как раз уместны. Среди быстро пролетающих ноток современности вплетаются глас органа, мощный перезвон невидимых колоколен и оформление электрогитарой как некой окантовкой, придающей окончательную завершенность произведению. И свою линию ведет неумолимый хор голосов - единое целое - вызов вечности. В центре всего этого двое. Две одинокие души. Про одну говорят, что ее владелец не имеет теперь чувств, устал от своей вечной жизни, платя не за свои ошибки, и не имея возможности отомстить несправедливо осудившим его. Телом человек, но Высший. О другой не сильно лучше сказано. Тоже бессмертен дух в отличие от тела. Дух существа, в легендах ставшего монстром с предопределенной людьми же судьбой смертника и отцеубийцы. По жизни он должен быть одиночкой, иначе нельзя. Он будет одинок даже в компаниях ибо никому из людей не дано его понять, а существа не стремятся познать его долю. Слишком устал бороться, слишком устал быть сильным. И тоже Высший, но в "своём лесу". Один из них, имея крылья, раньше умел летать. Другой мог мчаться с ним наперегонки. На этот миг они наконец встретились. Неважно по чьей воле, просто нашли друг друга. Казалось оба знакомы вечность, хоть видятся в первый раз. Началась новая композиция в звучании хоралов с латинским названием Funamentum - и две души соединились. Счастье через боль другого, счастье разделить с ним эту ношу, счастье вспомнить как это - летать. Две души не танцевали - заново учились парить над мирозданием на крыльях священных голосов. Увидев танец, человек назвал бы странным вальсом, и чем-то был бы прав. Отчасти. Снег вихрился серебром под неслышной переступью ног. Ели, казалось, молчаливо вступали в хор поющих, как двое - воплощали мелодию на рисунок физического плана. Один вспоминал, что значить чувствовать (не всесильны наказания высших перед любовью душ), другой что значит быть любимым, нужным просто так. Не ради долга. Но вальс закончился как все былое счастье: счастье быть могучим, счастье быть волчонком. Глаза в глаза на пять минут молчали о союзе. Убийца ради мести. Воин без свободы. Никто не верил в расставание опять. Один стремился быть с другим и был им принят. Только на мгновенье танца. Другой надеялся что обретет свой смысл бытия. Почти обрел - не верит в то, что рядом. Мелодия закончилась, сказав: "Пора!" Они молчали, скрылось солнце. И только мысленно :-

Попробуй дать мне шанс. Верну тебе я чувства. Не выйдет, что ж, уйдешь к себе искать.

В ответ: - Что можешь дать? в твоей ли это власти?

- А ты сыграй! Попробуй! Значенья не имеет власть.

- Уже играл. А результаты чуешь.

- Неважно. Сам испытываю боль. Не то игра, где есть страданья, а то, где сыграна лишь подлинная страсть. А может скажешь, что мне легче говорить? Изволь. Судьба готовится к кончине моего отца. Всего по воле народной легенды словца. И сам я смертник, сыны его меня убьют. Так что ж, неужто хуже быть без чувств?

Он отвернулся. В янтаре плеснулась боль.

- Считай что принял я условия твои.

- Э, нет..Так дело не пойдет. Не ставил я условия, не лги. Я предложил игру. У вас есть выбор, сударь.

Утек с поляны. Вернулся через миг - в руках букет еловый.

- Твоя взяла, попробую сыграть. Но если что....

- Сам знаю, не вменять.

И приняла букет с поклоном.